Мой отец
Василий Иванович Накаряков
– председатель Макаровского колхоза
В ноябре 1999 года я поехал из Перми в Кунгур, на конференцию 90-летия Кунгурского краеведческого музея. Организаторы подали автобус в Пермь. Соседом оказался Владимир Львович Семенов – доктор философских наук, профессор Пермского Педагогического университета (ПГПУ). Ехали почти полтора часа. Разговорились.
- На конференцию?
- Да вот – решил на малую родину съездить.
- Так вы кунгуряк?
- Из района, в 25 км от Кунгура, из Ленска . . .
- Так и я из Ленска . . .
- Точнее я из деревни в 3 км от Ленска - Макарово – сейчас нету её, исчезла как «неперспективная». В 1977 г. побывал там – никто уже не жил и ни одного дома не было, только бурьян рос. Потосковал.
- А вот там у вас председатель был, Накаряков . . .
- Так я тоже Накаряков
- А вы имеет какое-то отношение?
- Да некоторое имею – я его сын . . . .
Далее Владимир Львович рассказал впечатления детства.
- В первое послевоенное лето мы ходили с мамой в д Макарово, купить муки. Во всей округе муку можно было купить только в Макарово. Идём по деревне – народ, сразу видно, в хорошем настроении, хорошо одеты, лучше, чем в селе Ленске. Много свежих срубов - строятся дома, строятся склады, строится конный двор. Потом, вспоминая это посещение, я (В.Л.Семенов) часто думал – «Вот какой ещё социализм можно построить, каким он может быть, если не «как в Макарово»?».
Позднее я (А.Накаряков) размышлял – по впечатлениям Владимира Львовича отец построил социализм «в отдельно взятой деревне». Далее В.Л.Семенов рассказал.
- Когда же председателя Макаровского колхоза Василия Ивановича Накарякова (1890 г.р.) хоронили (в июле 1947 года), на кладбище 300 человек два часа плакали-рыдали с причитаниями – «уже не жить как в Макарово». Тогда было много разговоров, активно обсуждали – вот объединят Ленск с Макаровым в один колхоз, будет Василий Иванович председателем, и все будем жить как в Макарово. Эти «рухнувшие мечты» и оплакивали.
Далее Владимир Львович спросил меня – а Вы что думаете по этому поводу. Я ответил:
- «Это тот самый случай, когда самородок из народа сработал на поддержание иллюзии жизнеспособности идеи, которая в принципе нежизнеспособна».
Получилось экспромтом, но, размышляя позднее, считаю определение удачным.
Я рассказал Владимиру Львовичу, что это – вывод и из моего личного опыта, поскольку пошёл по стопам отца, закончил сельхозтехникум в Кунгуре, отработал три года агрономом в Верх-Кунгуре, потом поступил на биологический факультет ПГУ, стал кандидатом биологических наук по специальности «почвоведение». Определенным доказательством принципиальной нежизнеспособности «той идеи» служит и современная катастрофа в аграрном секторе.
Громадная страна, до революции кормившая Европу, забросила свои луга и пашни, разрушила фермы, извела поголовье, переключилась на чужое продовольствие . . . и никому не стыдно . . . и никто не озабочен. «Пока гром не грянет – мужик не перекрестится!». Может – действительно кризис долбанёт и образумит. Вспоминается А.Паршев «Птица мудрости - Жареный петух кружит над Россией . . . Долбанёт ведь! Ой долбанёт!!»
Далее я пояснил Владимиру Львовичу, что «Макаровское социалистическое чудо» имеет конкретное объяснение. Отец за время заочной учёбы в Красноуфимском техникуме установил контакты с Красноуфимской селекционной станцией, которая занималась выведением новых сортов и размножением элитных семян. Макаровская сельхозартель стала филиалом этой станции по размножению элитных семян.
Что это давало? Почти весь посевной клин зерновых колхоз засевал семенами из Красноуфиской селекционной станции - суперэлитой и весь урожай сдавал как элиту – в Осу и в Красноуфимск. За сданные семена засчитывали хлебопоставки, получали деньги и плюс – столько же товарного зерна, поэтому в Макарово и была всегда мука у народа, было что выдавать на трудодни. Машин не было – все транспортные работы выполняли на лошадях, по санному пути, один возница обслуживал 2-3 воза. Соответственно, в маленькой (24 двора) деревне был большой конный двор на 40 рабочих лошадей. От лошадей и навоза было больше и не было проблем с его вывозкой на поля, а это обеспечивало повышенный агрофон, достаточный для размножения элиты – урожаи были много выше «ленских».
Конечно же, договор с селекционной станцией не гарантировал успеха. Ему ещё надо было соответствовать. Предистория «макаровского феномена» имеет началом местный пассионарный всплеск инициированный П.А.Столыпиным. По семейному преданию дед с братом и малыми детьми в Столыпинскую реформу «взяли» землю, основали хутор «Угренино» (на горе, у Накаряковского болота, за логом от д Макарово), развели хозяйство. Дед Иван Никандрович с бабушкой Анной Алексеевной вырастили четырёх детей (Василий (1890), мой отец, Евгений (1892), Елиферий (1895), Иван (1902), Клавдия (1910)).
Дети на хуторах начинали работать с первых шагов и первых слов. Копались не в песочнице, копались на огородных грядках, а зимой играя – огребали снег. Потом осваивали обращение с лошадьми. Таким образом, первый курс «аграрной академии» отец прошел на хуторе, стал аграрным работником широкого профиля. В первую мировую попал в плен в составе армии Самсонова, семь лет (1914 – 1921) батрачил у бюргера (нынешняя земля Северный Рейн-Вестфалия). Это стало вторым этапом аграрного профессионализма. Вернувшись из плена, отец активно принялся за работу, «поднял» хозяйство.
Было что поднимать! В июне 1919 года (только «отсеялись», гречиху посеяли, начали «навозницу») белые, разузнав, что брат отца Елиферий – красный комиссар у Блюхера, прислали на хутор разъезд, забрали деда и младшего сына Ивана. Деда засекли шомполами до смерти в Суксуне, а об Иване больше не было никаких вестей. Для хозяйства это была катастрофа. Бабушка Анна Алексеевна осталась одна с дочерью, невесткой, теткой и её дедом-стариком. Были ещё две батрачки, в том числе моя мама, Анна Григорьевна Атепаева. За страшную смерть мужа и любимого младшего сына бабушка прокляла своего сына Елиферия.
Елиферий Иванович стал профессиональным партийным работников. Был секретарём партии в Харбине. По стенографическому отчёту ХV1 партконференции - ответственный секретарь Амурского окружкома (по советской номенклатуре – обкома) ВКП(б), член РСДРП с июля 1917 г. В начале 30-х он учился вместе с Н.С.Хрущёвым, был парторгом курса. В 1937 г он был расстрелян.
Исполнено проклятие матери? Кто знает . . . Господь. Вера. Б.Н.Ельцин ведь стоял, и последующие Президенты РФ по каким-то мотивам стоят со свечками в церкви. О Елиферии и гибели деда боялись говорить. Евгений обсуждал эту тему и был репрессирован «за длинный язык» - 10 лет лагерей, умер на лесоповале. И брат – председатель не помог, сам был «на волоске».
К концу 20-х годов хутор «Угренино» поднялся, стал крепким хозяйством. Возникла угроза раскулачивания. Отца своевременно предупредил партийный босс Елиферий, будучи проездом с Дальнего Востока в Москву. Бабушка Анна Алексеевна отказалась его видеть – уехала в соседний хутор – Коммуну (потом совхоз «Исток»). Отец внял предупреждению младшего брата и во - время вступил в колхоз, стал заочно учиться в Красноуфимском с/х техникуме, установил необходимы связи, потом стал председателем колхоза из двух деревень – Шустово и Макарово. Соседние хутора были переселены в эти деревни.
Конечно, один талантливый руководитель – это ещё не колхоз. У отца были по крайней мере два помощника «под стать» – бригадир Иван Анисимович Кочергин и счетовод Прокопий Никулин. Были и другие «столыпинские пассионарии» на рабочих местах. Экономическую основу «макаровского феномена» составили выгоды размножения элитных семян и связанные с этим льготы.
Финалом 2-часовых рыданий на похоронах отца, о которых рассказал проф. В.Л.Семенов, можно считать 1976 год. Будучи начальником научной экспедиции ПГУ в Свердловской области прочитал в «Правде» статью о «манкуртизации» по роману Ч.Айтматова «И дольше века длится день». В «Радуницу» поехал на малую родину, переполошил родню, потащил всех на кладбище. Там была тишина, пустота - никого. Могила отца заброшена. Мама указала берёзку и был едва заметный бугорок.
Преходяща слава мирская.
Обновили. Позднее, после похорон мамы в 1992 году поставили памятник.
В 2000-е годы тишины и пустоты на кладбище в «Радуницу» уже не бывает, оживленно. Поминают, обихаживают могилы предков.
Может ещё выживем?
http://politarchive.perm.ru/book/286.htm
Накаряков Евгений Иванович, р. 1892, д. Макарово, Юго-Осокинский р-н, Пермская обл. Русский. Арестован 28.04.1942. Место ареста: д. Макарово, Юго-Осокинский р-н, Пермская обл. Осужден 15.07.1942. Обвинение: АСА. Приговор: 10 лет лишения свободы
