June 18th, 2011

Национализм - это любовь к своему народу, а не ненависть к другому.

Для реализации объединяющей нас стратегии понадобятся изменения и в структуре Правительства, и в других органах власти на всех уровнях. Мы должны обеспечить большую открытость власти и широкие возможности для частного бизнеса, максимально поддержать модернизацию на местном уровне, общественные инициативы и объединения неравнодушных граждан, которые стремятся изменить жизнь к лучшему в своём городе, в своём посёлке или регионе.

Ещё наш великий историк Николай Карамзин говорил, что «любовь к собственному благу производит в нас любовь к Отечеству, а личное самолюбие – гордость народную, которая служит опорою патриотизма». Считаю, что эти слова точно отражают задачи национального развития, которые стоят перед сегодняшней Россией.

Я далёк от иллюзий, что вся российская экономика может стать другой за несколько лет, но за относительно короткое время мы обязаны пройти точку невозврата к тем моделям, которые ведут нашу страну в обратном направлении. И всё, что мы запланировали, мы обязательно сделаем, сделаем шаг за шагом, последовательно, но безусловно.

А коррупция, закрытость для инвестиций, избыточная роль государства в экономике и сверхцентрализация – это те «налоги на будущее», которые мы должны отменить, и мы их отменим. Всё остальное наши граждане сделают сами, сделают для себя, а значит, сделают для нашей страны, для России, создадут свой успех, а значит, успех всего нашего государства.

Как генерал Ермолов отучил чеченцев красть людей.


riginally posted by [info]santyaho91
Высокопоставленных офицеров правительство, не дожидаясь посылок с отрезанными ушами и пальцами, предпочитало выкупать.

Во времена назначения генерала Ермолова наместником Кавказа произошел случай, поколебавший уверенность чеченцев в выгоде торговли заложниками. По дороге из Хазиюрта в Кизляр был похищен майор Швецов. Чеченцы, не разобравшись в офицерских отличиях, приняли майора за лицо особой государственной важности. И на радостях потребовали у его родных выкуп — десять арб серебряной монеты. Российское правительство просто не знало, как реагировать на такую запредельную цену! Да и взять эту сумму было неоткуда. Тогда сослуживцы Швецова объявили по всей стране сбор пожертвований для выкупа его из плена.

Пока россияне собирали деньги, на Северном Кавказе появился Ермолов. И первое, что он сделал, — платить выкуп за Швецова запретил.
А вместо уплаты приказал посадить в крепость всех кумыкских князей и владельцев, через земли которых провезли русского офицера, и объявил, что, если они не найдут способа его освободить, он всех повесит.
Арестованные князья сразу же договорились снизить выкуп до 10 тысяч рублей.
Но Ермолов снова отказался платить.
Тогда очень кстати возник (по тайной просьбе генерала) аварский хан и выкупил пленника.

( Продолжение... )

 

Собянин: причина Манежки - в преступности мигрантов

Собянин во вчерашнем интервью Reuters:


"События на Манежной площади (произошли)... скорее всего из-за преступности, которая связана в том числе и с мигрантами. Действительно, уровень преступности, которую привозят в Москву мигранты, высокий. Правоохранительным органам и всем нам, конечно, нужно наводить порядок".
http://www.mpress.ru/smi/?id=114953

 

Как "это" было в Чечне. И такой инфы - тысячи, - вот от чего наглеют чечи на улицах русских селений

Из почты НОМП - ПБ. ЛИЦО ЧЕЧЕНСКОЙ ВОЙНЫ. 11. (окончание)


 

Из почты НОМП - ПБ. ЛИЦО ЧЕЧЕНСКОЙ ВОЙНЫ. 11.
Юрий Кондратьев.

Грозный. Несколько дней...


1992...

   ... Утро довольно морозное. Сбрасываю снег с машины, начинаю процесс её оживления. Сделать из неё конфетку так и не сумел. Иногда думаю, что она построена как большой детский конструктор, из серии «Сделай Сам». А может просто автомеханик из меня хреновый.
В тёплое время заводить её ещё ничего, но зимой... Вот теперь и разматываю провод удлинителя до столба с розеткой. Хорошо, что отец, уезжая, оставил мне свой гараж и кучу разных железяк в придачу. Нет, он не был технарём, но любил покупать разные приспособы и инструменты, наверное, ему нравилось считать себя на все руки. Но теперь все эти железки меня здорово выручают. Например, вот этот ящик, под названием: «Стартерно-зарядное устройство». Не представляю, что бы я сейчас без него делал. Накинуть крокодилы на клеммы, - пять секунд, зато теперь самое весёлое. Минут двадцать кручения, подсосов и, после одного-двух чихов, наконец-то завелась! Теперь вытянуть ручной газ и спокойно заниматься физзарядкой, очищая выезд для машины. Гараж, которым я теперь владею, находится в Микрорайоне. Он конечно, солидный, капитальный, с подвалом из двух небольших комнат, но единственная беда, - далеко. Конечно, трамваи тоже ходят, но между консервным заводом и микрорайонами очень уж небезопасная зона. Лучше от греха подальше. Конечно, когда машину надо подремонтировать, а это случается гораздо чаще, чем хотелось бы, примерно, каждый третий или четвёртый день, тогда приходится базироваться там. Но, обычно я стараюсь сделать это за световой день и к вечеру отогнать машину на открытую стоянку возле Красного молота. До этой стоянки от дома самое большее 15 минут, а это уже важно. Меньше времени пешком, - меньше риска. Да и охрана - ребята чеченцы, а "ворон ворону глаз
не выклюет"...

После «всенародного и добровольного» волеизъявления, когда воцарился ставленник Кремля, генерал Дудаев, чего, кстати, даже сами чечены не скрывали; после позорного вывода безоружной российской армии с собственной территории, от нас все поспешили откреститься. Ельцин со свитой продал нас или подарил, как и российское оружие, своему протеже. В результате, мы стали чужие всем. Чеченам - как "захватчики" или "оккупанты", которых они всегда мечтали "резить", Кремлю - как "подданные" другой территории. Правда, до сих пор так и неясно, в чём же мы так успели провиниться? Может в том, что всю жизнь честно работали на страну под названием СССР? Или может в том, что наши родители и предки обильно орошали эту землю своей кровью во всех войнах и своим потом, когда строили заводы и города?

Зато теперь уже наша кровь поливает эту же землю. Вечерами, когда мы съезжаемся с "работы", ведь только этим теперь и можно хоть что-то заработать, обмениваемся новостями и слухами. Несмотря на то, что в мирное время в городе было 470 тысяч населения, всё равно, каким-то боком мы все знакомы. Имеем общих знакомых, работали на тех или иных заводах, учреждениях, или знаем кого-то оттуда. Начинается, как всегда, невесело, впрочем, так же и заканчивается.
- Такого-то знаете? Там-то работал?
- Да, знаем.
- К нему ночью вломились... Его, жену, детей - всех под нож... А такого-то? Помните?
- Его тоже... На днях...

Когда просто убивали, это уже как-то не пугало, но часто резали живых на кусочки, насиловали маленьких детей и сбрасывали с балконов... Это было страшно. Кто-то отмахивался: "да брехня всё это, вы же лично не видели?! "Но со временем такие перевелись. Впрочем и спрашивать, что нового, тоже перестали и так всё ясно. Да и привыкли все. Смерть уже не казалась чем-то пугающим. Она просто была рядом с нами каждый день, каждую ночь, каждую секунду.

Но жизнь шла, кушать хотелось, хоть это и вредная привычка. Каждый крутился, как мог. Некоторые шли в дудаевскую гвардию и гордо ходили, увешанные оружием, но, к счастью, таких иуд было очень мало. Мне с моими ребятами, которые занимались установкой и ремонтом охранно-пожарной сигнализации, официально предложили восстановление разрушенной сигнализации, в одном из захваченных военных городков. Оплату обещали из кассы гвардии, по их же расценкам, до 50 тысяч в месяц. Должен сказать, что эти суммы для нас выглядели фантастически. Для себя я, конечно, твёрдо знал, что никогда не буду работать на врага, но ребятам сообщил, ведь это их выбор. Они мне ответили очень "ласково", спасибо, что морду не набили, но я был рад. Сребренники их не прельстили. В общем, работа закончилась. Наступило время выживания.

Не могу сказать, что всегда везло, но иногда удавалось заработать на бензин, на 100 г. колбасы и несколько яиц. Тогда у нас дома был праздник. Половину колбасы и все шкурки с неё честно получал Тедди, наш чёрный кот. В обычные же дни, он ел только хлеб, иногда, для вкуса слегка помазанный кабачковой икрой. Может, кто помнит такую, в полулитровых банках, которую никто и никогда не покупал? Так это оказывается деликатес! Жаль, что мы в мирное время этого не понимали. Чаще всего мы кушали просто картошку. Частенько были дни, когда мы варили в день по одной картофелине и аккуратно разрезали её на 3 части, на завтрак, обед и ужин. Шкурку с неё, конечно, тоже для Тедди. Это его доля.

Сильно выручал хлеб. Нет, это не те белые буханки, которые всегда лежали на прилавках. Это серо-землистые кирпичи, внутренность которых, к вечеру превращалась в какую-то кислую, с противным запахом и вкусом, жижу. Но корочки с него, кушать ещё можно было. Ну, а когда его только купишь, он ещё весь съедобный. Вот это уже хорошо. Можно есть сколько хочешь. Правда, купить его было трудненько. Возле центральной булочной очередь собиралась задолго до привоза. Когда привозили, то в первую очередь отпускали чеченам, потом уже тем, кто посильнее и понаглее, ну а потом остальным, кому хватит. Не знаю как штурмовали Зимний, но, наверное, не так яростно, как нашу булочную. Конечно, не все так питались, нам просто не повезло. А вот соседи моей тёщи, так и не заметили, что власть сменилась. Всё так же набитый холодильник, сервилат, сало, икра. Наверное, надо было и мне искать тёщу заведующую ювелирным магазином. Но тогда, боюсь, не повезло бы уже с женой, ведь всех удовольствий сразу не получишь. Нет, уж лучше жену хорошую, а с ней и трудности не страшны, пробьёмся!

На бензин тоже не всегда удавалось заработать, а если даже и удавалось, то заправка была проблемой. Не на каждой заправке был бензин, и если он был, то очередь вытягивалась, чуть ли не на километры. Конечно и там "джигиты" норовили вперёд проскочить, частенько и оружием размахивали, но все водители понимали, не заправишься, - хана, завтра не сможешь выехать, нечего будет есть. Поэтому стояли непреклонно. Как-то раз, один обозлённый "джигит" отъехал на своем БМВ и, высунув в окошко автомат, дал очередь веером. Никого, к счастью, не зацепил и поспешил сбежать. Понимал, что в очереди тоже не ангелы собрались. Я слышал, что часто такие инциденты кончались более трагично.

После уроков, когда жена заканчивала работу, ехал за ней. Категорически запретил ей выходить из школы, приказал ждать меня, на сколько бы я не задержался. Уже неоднократно запихивали русских девушек и женщин в машины, и они пропадали бесследно. Кстати, один такой случай произошёл на её глазах, с её ученицей, спасибо, какой-то старик-чеченец вступился и отстоял девочку. На другой день, эта ученица в школу не вышла и, всей семьей, они быстро уехали. Вообще количество учеников очень сильно поредело. Директор школы, Гельман, нанял двух боевиков для охраны школы, а заодно и своей машины, стоявшей возле школы. В основном оставались чеченские дети, которых доставляли и забирали из школы на машинах. К концу уроков, территория школы напоминала приличный автопарк, невзирая на бывшие клумбы и дорожки. Тут, кстати, проходимость моего броневика очень даже пригодилась. Я занимал самую лучшую позицию поближе к дверям. Владельцы мерсов, Ауди и БМВ даже не обижались такой наглости, они знали, что на этой машине приезжают за учительницей. Терпели.

То, что моя жена была уникальным специалистом, преподавателем английского с огромным авторитетом, это нас очень выручало в голодное время. Ведь дети чеченской и ингушской элиты собирались учиться в ВУЗах Англии. Многие из них собирались в Арабские Эмираты. Национальная интеллигенция уже видела возрождение дикости с приходом Дудаева и не собиралась возвращаться в тёмные ущелья, откуда вышли их предки. Многие из них готовились уезжать. Поэтому частное преподавание, время от времени давало нам заработок. Открыли курсы для уезжающих за рубеж, тоже подспорье, хотя денег у людей было уже не густо. Иногда хватало на мясо. Правда, мясом довольно трудно назвать некоторое количество костей с прожилками и корочкой непосредственно мяса, но это тоже неплохо. Мясо на рынке отпускалось аналогично хлебу. А если покупатель чем-то не нравился продавцу, тот вообще ничего не давал. Выручали нутрии. Может, знаете такое животное, из породы водяных крыс? Прекрасная штука, я вам доложу. И очень даже вкусная!

В мае к нам пришло горе. Умер отец моей жены. В последнее время он был молчалив. Много переживал, но держался молодцом. Переживать было из-за чего. Деньги, которые он собирал всю жизнь на обеспеченную старость, ухнули в одно мгновение, сберкассы не отдавали ни рубля. Как серьёзный и умный мужик, он прекрасно видел, что делается вокруг и, что мы с женой всё время рискуем, оставшись из-за них, но уговорить свою жену на выезд было выше его сил. Её эгоизм был беспределен. Не раз он говорил нам, чтобы мы бросали их и уезжали, но мы не могли этого сделать. Я бы мог, но моя жена была слишком хорошей дочерью. В конце марта пришло письмо от их сына-профессора. В нём он подробно нарисовал план своей квартиры, где стоит какая мебель и объяснял, что не сможет никого принять, даже: "если вас будут выгонять под автоматами". Несколько дней отец, вообще, ходил, не произнося ни одного слова и... - инсульт. Мы подняли на ноги всех знакомых медиков, кого смогли найти. Правдами, неправдами, удалось найти какое-то лекарство, которое ему теперь вводили. Жена делала ему внутривенные инъекции. Практически полностью парализованный, он всё время показывал мне глазами на свою тумбочку с книгами. Мы с женой обыскали её всю, показывали ему всё, что там было, но он "говорил" нет, и опять указывал на тумбочку. Так и не смогли мы найти то, о чём он думал. Несмотря на все наши старания, через 9 дней его не стало. Наша знакомая, прекрасный, опытный врач, сказала, что шансов у него не было никаких и все эти дни он тянул только благодаря нам.

Нам пришлось переехать к тёще, а свою однокомнатную квартиру продали маклеру за 40 тысяч, вместе с мебелью. Это были настолько смешные деньги, что их с трудом хватило рассчитаться за похороны. Ведь, несмотря на проданные кольца, серьги, пришлось ещё и занимать.

Жизнь, если так её можно назвать, шла своим чередом. Ложась спать, не были уверены, что проснёмся завтра. На хорошие квартиры шла охота, ведь с гор спускались новые и новые "джигиты", каждый хотел жить в большом городе и иметь квартиру. А квартира тёщи была в доме старой постройки и считалась хорошей, да ещё в самом центре, напротив Главпочты.

Беспредел только рос. Перед сном я проверял свой обрез, сделанный моим товарищем из двуствольной вертикалки 28-го калибра, клал его под руку. Если на улице было тихо, то заснуть не удавалось, тишина пугала. Когда поднималась стрельба, то уснуть можно было. Правда, ещё некоторое время, мы с женой спорили из чего сейчас стреляли. Она настолько хорошо научилась отличать оружие по звуку, несмотря на его разнообразие, что частенько даже меня обставляла. Наверное, помогал фонетический слух. Поспорив, можно было засыпать, конечно, прислушиваясь. Научились спать в пол уха, стали ближе к природе, к нашим меньшим братьям.

Как-то днём, среди табличек разных учреждений на стенках возле подъездов, в нашем большом, кольцевом дворе, заметил "Республиканское Казачье общество". Мне стало интересно. Дело в том, что я уже давно стал осознавать, что не хочу быть очередным бараном для заклания. Конечно, знал, что все мы под Богом ходим, но решил отдать свою жизнь, если уж придётся, как можно дороже. Стал слегка вооружаться, в зависимости от возможностей. По крайней мере, нож и обрез в самодельной кобуре, имел всегда, конечно под курткой. А два патрона в стволах, это два чечена, в одиночку уходить скучно, в компании завсегда веселее. Да и знакомые чечены как-то больше зауважали. "Джигит" же, по натуре своей, - молодец только против овец! Вот на безоружных, да с автоматом, - он герой! А тут замечать начали, "мужчиной" называть стали, знакомые конечно. И, что странно, я вообще никогда оружие не демонстрировал, глупо это и опасно, правда, ножны иногда из-под куртки высовывались, но, видимо, они тоже нюхом чуют. Стал своих надёжных товарищей прощупывать, хоть и мало их уже осталось. Вывод печальный. Разучились русские сражаться. Недаром нас советская власть долгие годы воспитывала. Правда, один товарищ, тот, который мне с обрезом помог, тоже не промах оказался. Тоже был "всегда готов".

В общем, вспомнил я, что от казаков происхожу, гордого и независимого народа, стыдно мне стало. Предки с голыми руками на штыки лезли, в окружённых казачьих сёлах никогда пленных не было, потому что сражались до последнего и старые и малые, а мы? Совсем обмельчали. Моя мать в 17 лет на фронт ушла, Грозный защищала, ранения имела, а я? Враг по городу ходит, направо-налево людей режет, а мы всё в цивилизованных играем. А может это трусостью называется? Так может, хоть казаки проснулись?
Поднялся я на какой-то этаж. Большое пустынное помещение типа зала, ряды стульев. В углу стол, за которым какой-то мужчина, бумаги не спеша перебирает. Поздоровался я, представился. Мужчина обрадовался, руку мне пожал, спросил, чем помочь может. Решил я не тянуть кота за хвост, а спросил прямо, не пора ли братьям казакам за оружие браться, или ждать будем, пока уже некому станет? Поскучнел мужчина и начал мне, как ребенку объяснять, что не наше это дело, что для этого государство есть. А сейчас мол, самое главное, - к выборам атамана готовиться, вот это насущное, сегодняшнего дня дело! Понял я, зря пришёл. Не стал до конца дослушивать. Вышел на улицу, а там солнышко светит, погода – просто загляденье, живи да радуйся! Ну что ж, будем радоваться...


1993...

Можно считать, что устроился неплохо. Осенью прошлого года понял, что надо искать выход, оставаться в Грозном бессмысленно. Убьют всё равно, рано или поздно. Подвернулся знакомый парень, порекомендовал попытаться устроиться на одну из баз отдыха, под Загорском. Поехал на разведку, удалось. Директор понял свою выгоду и, несмотря, что я иногородний, взял электриком. Ну, правда работал ещё и водителем, и кочегаром, сторожем, и потом ещё энергетиком, всё за одну зарплату, но с директором договорился о привилегии. Каждый месяц после получки, покупал билет туда и обратно, оставлял капельку на питание и, на всю оставшуюся сумму, закупал продукты у нас же в столовой. Конечно, выходило не ахти как много, но сумку набивал, для моих, это было огромное подспорье. Я же потом питался консервой минтая в томате и хлебом, иногда подкармливали в столовой, да и в гости часто приглашали. Практически, неделю из месяца я отсутствовал, но директор закрывал на это глаза, он был тоже человек и понимал мою ситуацию.

Мне страшно трудно было решиться уехать на работу и бросить жену. Я долго не мог этого сделать, но другого выхода не было. Пришлось рисковать. Конечно, мой риск был минимальный, но знать, что ты в безопасности, а жена там, этого и врагу не пожелаешь. Перед тем как уехать, я предпринял всё, что можно было. Тщательно обучил жену пользоваться обрезом, заставил понять, что нельзя сомневаться, если кто-то пытается взломать дверь и стрелять надо не колеблясь. Когда я испытывал обрез, пуля легко пробивала сороковку и наполовину заходила в следующую, заряд был усиленный. Поэтому я знал, что из квартиры можно легко пробить и дверь, и того, кто за нею. Также учитывал и психологию "джигитов", - если из квартиры стреляют, то полезть они вряд ли решатся. Обучил её, как вести бой в квартире и куда встать в простенок, если в окно кинут гранату. Если всё же в квартиру ворвутся, то, как последний вариант, - использовать свою гранату. По нашей просьбе, один из знакомых чеченцев купил мне на базаре лимонку, хотя отлично знал, для кого она предназначается. Я попросил купить именно такую гранату, так как знал её действие и собирался использовать только в последний момент, чтобы не попасть к ним живым и не уйти в одиночку. Смешно получается, всю жизнь дарил женщинам цветы, а собственной жене пришлось дарить оружие и учить её убивать врагов и себя...
За то, что она в квартире будет защищена, я был почти спокоен, да и чечены-соседи тоже знали, что там может быть сюрприз, разве что, какие-то залётные могли попробовать. Но основная опасность была на улице. Ведь жена продолжала ходить на работу, несмотря на мои запреты. Есть две профессии чокнутых, для которых служебный долг превыше здравого рассудка, это врачи и учителя. Вот из-за этого я себе места и не находил на работе, всё время был злым и стремился как можно скорее попасть домой. Поезда были уже не те, что в мирное время. Каждая поездка представляла собой рискованное предприятие. На участке от Москвы до Ростова, всё было более или менее спокойно, от Ростова же и далее, начиналась неизвестность. Часты были и грабежи поездов и просто убийства, ведь вошедшие вооружённые молодчики сильно не церемонились, по праву сильного. Защиты не было никакой, милицию ничего не интересовало. Проводники предпочитали забиваться в свои купе и не высовываться, кроме как открыть и закрыть вагон на какой-то станции. Часто в окна летели камни и пули, поэтому рекомендовалось, с наступлением темноты, окна зашторивать. Приключений хватало, ни одной поездки без них не обходилось, но мне везло, даже стекло, рассыпавшееся на мелкие крошки от чьей-то пули, меня не сильно поцарапало.

Приезжая домой, опять садился за баранку, чтобы ещё как-то подработать. С каждым разом это становилось всё опаснее, всё больше убивали водителей и угоняли машин. Не обходило это стороной даже чеченцев, занимавшихся извозом, как и мы с ребятами. Заглянул как-то на стоянке, в окошко жигуля моего соседа Мовлади и не увидел у него на сиденье РГД-шки, которая всегда там валялась. Забеспокоился, вдруг куда-нибудь завалилась, сядет и не заметит, так может и взлететь нечаянно, а парень нормальный, честно на хлеб зарабатывает, не разбоем, как его собратья. Пришлось задержаться с выездом, дождаться его. Наконец нарисовался. Спросил у него, что случилось. Он рассмеялся и сказал, что обменял её, показывает мне "макарова". Я заинтересовался, как же это ему удалось, ведь граната стоит 5 тысяч, а "макаров" - 60.

Рассказал он мне с юмором и очень красочно. Оказывается, он её всегда в рейсе держал между ног, пассажирам не видно и всегда под рукой. Вечером остановили свои же сородичи, - трое. Попросили отвезти к автовокзалу. Когда стали приближаться, попросили завезти в сторону, за автовокзал, в тихую улочку, которая шла на кладбище. Он сказал, что туда не поедет, там он ничего не забыл и, если хотят, могут туда пешком дойти. Один из пассажиров вытащил пистолет, передёрнув затвор, направил на него и все они стали ржать, что сам чечен, а такой трусливый. Пришлось ему вытащить гранату и выдернуть чеку. Теперь говорит, уже я сам стал смеяться, лица у них явно погрустнели, ведь стоит только отпустить руку и вряд ли кто успеет сбежать, уцелеть же в салоне невозможно. Ну конечно, "земляки" сказали, что они пошутили, сейчас заплатят и выйдут. Но он сказал, что теперь сам шутить будет, а выйдут они по очереди, только после того, как он их сам обыщет. В итоге, пистолет, два ножа и их бумажники остались на сиденье. Ножи и бумажники он вернул, правда, без денег и удостоверений, сказав, что их отыщут, в случае чего, его родственники, а вот пистолет реквизировал. Потом уехал, но, отъехав, не смог найти чеку и не знал, сумеет ли её вставить обратно, свет-то в салоне тусклый. Решил не рисковать, увидел в стороне от дороги какой-то открытый люк и бросил гранату туда. Вот так и получился обмен.
Я оценил такой способ самозащиты, он мне очень понравился и, впоследствии, я им постоянно пользовался, к счастью, чеку мне выдёргивать не пришлось. Но и совсем гладко тоже не проходило.

Однажды ехал с товарищем к нему в микрорайон и высадив его, остановился в отдалении возле базара, расположенного между микрорайонами, ожидая возвращения товарища. Заметил, что какой-то немолодой шакал в штатском нетвёрдой походкой направляется ко мне. Сразу понятно, что ничего хорошего ожидать не приходится. Внимательно осмотрелся, вроде никто внимания на меня не обращает. Поставил обрез на взвод, положил между сиденьями и жду. Подходит.

- Эй, жид, отвези меня в шестой микрорайон.
Начинаю беседу как с психически больным, стараясь его не волновать.
- Понимаешь, друг, у меня нет бензина и ехать я могу только в гараж, рад бы, но не могу. Кстати, я не жид, а казак, если уж тебе интересно.
- Я тебе сказал, жид, что ты сейчас меня отвезёшь, или я кину тебе за сиденье гранату и выскочить не успеешь.

Присмотрелся повнимательнее, может и не врёт, один карман у него оттопыривается, уж не знаю, граната там или яблоко, но на пистолет не похоже. Выскочить быстро из "запора" и вправду трудновато. Ещё раз быстро и незаметно осматриваюсь, никто, вроде, на нас не смотрит. Ставлю обрез стволами на дверку и направляю ему в живот.
- Ты вроде должен знать разницу между жидами и казаками. А теперь, очень спокойно, медленно и молча, ты отходишь от машины лицом ко мне и не пытаешься дёрнуться или заорать, стреляю я хорошо.

Он сразу трезвеет и начинает бледнеть.
- Да, ты не жид, но я тебя ещё поймаю....

Одной рукой завожу мотор, переключаю скорость и плавно трогаюсь. Ещё метров двадцать-тридцать, высунув руку, держу его под дулом и, переключая скорости, хоть это очень неудобно, начинаю отрываться. Смотрю в зеркала, он стоит неподвижно. Пронесло. В этот раз удачно.

В марте поставил тёще ультиматум - или мы продаём квартиру и уезжаем, или просто силком увожу жену, а ты как хочешь, нравится подыхать, дело личное. Поняла, что я уже не отступлюсь, несмотря на всё её нытьё. О нытье предупредил её особо, чтобы не пыталась действовать на нервы жене, она и так еле держится. Хватит ей рисковать, не знаешь где подстрелят или ещё что. Трамваи ходят без стёкол, местами прострелянные, общественный транспорт, как таковой, начинает умирать, да и кому охота башкой рисковать. Дойти или доехать до базара, единственного источника продовольствия, - целое путешествие. Конечно, внешне всё спокойно, но в любую секунду может начаться стрельба, благо на улицах вооружённых больше чем безоружных, а так как многие из них обкурены наркотиками или пьяны, то хорошего ожидать не приходится. Позвонил на работу шефу, объяснил ситуацию, он дал "добро" на необходимую задержку.

Привезли контейнер и моя бригада уже готова была приступить к погрузке, как тёща устроила истерику, что она никуда не поедет. Я психанул, ведь тоже всё время на взводе, с таким трудом всё организовал и, в последнюю секунду, когда всё и так висит на волоске, ещё слушать вопли этой жадной дуры и её успокаивать. Мало того, что по её милости пережили несколько лет глупого риска, так ещё и сейчас терпеть эту сцену? Выхватил наган и сказал, что всажу в неё весь барабан, если она не заткнётся. Возможно, что так бы и сделал, уже мало что соображал от ярости, но жена повисла у меня на руке. Тёща испуганно затихла и забилась в дальний угол. Дальше всё пошло по порядку. Весь этот хлам, который тёща тащила с собой, в итоге всё равно потом пришлось выкидывать, за малым исключением, но сейчас, ребята старательно затрамбовали весь контейнер и он отбыл на станцию. Оставалось надеяться, что он дойдёт нормально, если вообще дойдёт. На оставшуюся мебель и кучу разного барахла созвали знакомых, телефон ещё работал. Тёща тут же начала торговаться с ними за каждый рубль, хотя, надо было просто отдать всё, лишь бы взяли, да и откуда деньги у людей в такое время. Несмотря на мои протесты и вмешательство, ей удалось что-то наторговать, уж не знаю, сильно ли она разбогатела с этих грошей. К вечеру приехала машина, которую организовал наш покупатель и мы отбыли на вокзал. Наше купе оказалось занято и нам с покупателем пришлось изрядно посуетиться, чтобы все-таки уладить вопрос. Спасибо, что он был сам заинтересован, чтобы мы всё же уехали. В конце концов, погрузились в купе, затащили тёщу, закрылись изнутри и отбыли. На этом наша грозненская жизнь благополучно закончилась. Мы знали, что навсегда оставляем эту землю, на которой прошла большая часть нашей жизни, в которой остались могилы наших родных и друзей.

Когда приехали в Москву, на следующий день, в новостях сообщили, что по Грозному пошли танки, и несколько зданий было расстреляно. За привезённые деньги мы не смогли купить даже маленькой однокомнатной квартиры, спасибо, что к тому времени мне выделили служебную, на территории нашей базы отдыха.
И жизнь покатилась вперёд.

Послесловие...

Что было дальше?
Судьба беженцев в родной стране, одна из миллионов. Скитания по подмосковью, вынужденная эмиграция и прощальный "привет" ельцинского аппарата, в виде лишения российского гражданства. Затем, - канадский паспорт, оплаченный дорогой ценой западной "демократии" и работа в Корее, откуда сейчас и пишу эти строки...

(Ноябрь 2000)